Когда я работал в США в качестве преподавателя русского языка и культуры России по программе межвузовского обмена, судьба свела меня с замечательными людьми. Среди них была православная семья Кривских, эмигрантов послевоенной волны, в доме которых я бывал неоднократно по любезному приглашению хозяина.
Владимир Алексеевич Кривский (р. 1927) по профессии художник, а по происхождению – сын полковника белогвардейской армии Алексея Владимировича и его жена Марии Владимировны, получивших убежище в Королевстве сербов, хорватов и словенцев после поражения в гражданской войне. Родившись в югославянском государстве в 1927 году, он получил образование в русской школе Белграда и в Первом Русском кадетском корпусе Великого Князя Константина Константиновича в городе Бела Црква.
С юных лет любимым занятием Владимира было рисование. Еще в кадетские годы он познакомился с иконописцем Андреем Георгиевичем Бартошевичем, будущим архиепископом Антонием, который в годы войны преподавал Закон Божий, а с 1944 года руководил иконописными курсами при храме Св. Троицы в Белграде.
После победы Красной Армии в 1945 году в Великой Отечественной войне и установления в Югославии коммунистического режима Иосифа Броза Тито, бывшие белогвардейцы стали перебираться в другие страны. Кривские переехали сначала в Германию, а затем – в США.
Для постоянного проживания был избран небольшой город Ютика в штате Нью-Йорк на восточном побережье Северной Америки. В этом тихом, уютном городке, недалеко от Великих Озёр, Владимир Алексеевич провел всю оставшуюся жизнь вместе с любимой супругой Ниной Кондратьевной, родившей ему двух милых дочерей.
С целю заработка молодой художник устроился в рекламный отдел одной из местных газет, но живопись он не бросил. Я видел несколько художественных работ Кривского 1960-х – 1970-х годов. Это избранные сюжеты на православную тему, замечательные пейзажи из серии «времена года» в духе ранних импрессионистов: зимняя дорога, осенние поля, солнечный берег океана.
Особенно мне нравится вид на Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилле: золотые купола его собора светятся, как маяки волшебного острова в море зеленеющей природы. И ещё портрет: молодая женщина с покрытой головой стоит в молитве перед зажжёнными свечами в храме. Её красивое лицо озарено верой, надеждой и любовью. Вспомнились строки из стихотворения Александра Блока:
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Образы далёкой, но любимой Родины всегда согревали сердце патриота: вот преподобный Серафим Саровский бредет в сопровождении прирученного им медведя; вот мощные, каменные стены Псковского Кремля; а вот чудо народной архитектуры – комплекс деревянных храмов в Кижах. Упомянутая работа украшает гостиную художника, где мы неоднократно беседовали с ним о многострадальной судьбе нашего Отечества.
В время одной из таких задушевных бесед Владимир Алексеевич подарил мне на память четыре «славянских этюда», как он сам их назвал в одном из своих писем. Работы написаны в сказочно-былинном духе Васнецова и Рериха гуашью и маслом на картоне в далеком 1949 году, в период временного проживания Кривских в Мюнхене. Один из этюдов на обратной стороне имеет авторскую надпись: «Древняя глушь, старинно причудливые контуры изб, бледность Луны». Другой сюжет представляет картину строительства деревянной ладьи в варяжскую эпоху. А вот уже готовые ладьи, причалили к одному из берегов водного пути «из варяг в греки». Из срубленных сосен построен небольшой городок с крепостью. Наиболее таинственный этюд изображает волхва, бросающего в воду камень. Что это? Обряд, магия, гадание?
В ходе нашего общения у меня возникла идея сделать небольшую брошюру о творчестве Кривского и даже организовать выставку его избранных работ на родине. Однако Владимир Алексеевич воспринял этот замысел с дружеской иронией, хотя не отказал мне в любезности сделать фотокопии некоторых его работ.
Гостеприимный хозяин рассказал мне, что в прошлые годы он принимал активное участие в деятельности местного общества художников Utica Art Association. Он выставлял свои картины на американских экспозициях и даже занимал призовые места в жанре пейзажа. Несколько произведений Кривского приобрел крупный музей Munson Williams Proctor Arts Institute.
Уже после моего отъезда из Ютики, когда Владимир Алексеевич вышел на пенсию, ему заказали художественное оформление русского ресторана «Жар-птица» в Нью-Йорке. В качестве сюжетного мотива для живописных панно мастер выбрал эскизы костюмов Л.С. Бакста к всемирно знаменитому балету И.С. Стравинского.
Последние данные 2016 годя я почерпнул из электронной энциклопедии «Искусство и архитектура русского зарубежья», где о Кривском написано три кратких абзаца без фотопортрета и без репродукций его работ.
Основным источником воспоминаний для меня, помимо личных встреч, стала наша переписка 1994-1995 годов и фотографии периода моего пребывания в Ютике. На любительских снимках фирмы КОДАК ещё до цифровой печати перед глазами вновь предстают: благоустроенный дом Кривских с уютным садиком, милые лица хозяев, небольшой православный храм Св. Иоанна Кронштадтского, где настоятелем был Игорь Гребинка (потомок известного малорусского писателя XIX века; кладбище Свято-Троицкого монастыря, где Владимир Алексеевич запечатлён рядом с ухоженной могилой своего отца.
Еще на память о дружбе с художником Кривским у меня осталось его дизайнерское оформление обложки моей книги «К пониманию русского» (Москва, 1994). Стилизованные под древнюю кириллицу черные буквы на золотом фоне напоминают о цветах имперского флага. Внутри заглавной буквицы «К» вписаны три купола православного храма, символизирующие пресвятую троицу. Про обложку одни говорили мне так: сделано красиво, аккуратно, со вкусом, в классическом стиле, а другие ругали – мол, слишком архаично, церковно, по-монастырски, для вечно вчерашних.
Да, настоящее быстро становится прошлым. И впечатления незаметно переходят в воспоминания.
В 2017 году В.И. Кривскому исполнилось 90 лет. Пройден большой жизненный путь, полный смысла и творческих трудов. Для кого-то Кривский – один из многих русских эмигрантов, посвятивший себя живописи. А для меня – окно в мир светлых воспоминаний о русском православном острове в океане американской жизни. И очередной знак Судьбы, прописанный с любовью и искусством.
Павел Тулаев
18.01.2018
